Чима да Конельяно. Благовещение.

В Дни Эрмитажа, после реставрации было представлено полотно известного венецианского мастера эпохи Возрождения Джованни Баттисты Чимы да Конельяно "Благовещение".
"Благовещение" по праву занимает место в ряду шедевров картинной галереи Государственного Эрмитажа. Слава и почитание сопровождали картину на протяжении всей ее долгой истории. В 1604 году она упомянута в одном из первых печатных путеводителей по Венеции: "В капелле, посвященной Благовещению, что расположена слева от главной капеллы, великолепная алтарная картина, которую написал превосходнейший живописец Джованни Баттиста Чима да Конельяно".
Речь идет о внутреннем убранстве церкви ордена Крочифери, находившейся под покровительством Цеха ткачей шелка, выходцев из Лукки (имена мастеров, стоявших во главе этой корпорации, написаны на бумажном картуше в нижней части картины, как и дата создания алтаря - 1495).
Орден Крочифери был упразднен в 1657 году, церковь перешла к ордену иезуитов, как следствие, "Благовещение" было перевезено в помещения, принадлежавшие все тому же цеху ткачей шелка в Аббатстве Мизерикордиа, а затем в капеллу дель Розарио собора Санти Джованни э Паоло. Состояние картины в это время (1786) уже вызывало серьезные опасения: "Эти алтари, написанные на дереве, находятся в плачевном виде, краски отстают, почернели, многие переписаны".
В начале XIX века картина оказалась в Москве в коллекции князей Голицыных, обладавших одним из крупнейших частных художественных собраний в России. В 1873 году был осуществлен перевод живописи с деревянной основы на холст (эрмитажным реставратором А. Сидоровым). В 1886 году в составе Голицынского собрания "Благовещение" было приобретено для Эрмитажа.
Уже современники признавали "Благовещение" одним из наивысших творческих достижений Чимы, свидетельством его набравшего полную силу таланта. В нем художник добивается исключительного равновесия всех элементов, что в итоге позволяет ему достичь небывалой композиционной гармонии.
В "Благовещении" обращает на себя внимание тщательность в проработке деталей: прожилок мрамора на колоннах арочного окна, наборного узора столбов балдахина и его основания, надписи на древнееврейском по фризу полога (цитаты из книги пророка Исайи "Се Дева во чреве примет и родит сына"), закладки между страницами книги, отсутствие стекол в витраже-"розе" собора; наконец, насекомых - мухи и наездника. Даже открывающийся за окном пейзаж имеет реальный прообраз - на вершине холма высится крепость Кастельвеккио ди Конельяно; от нее вниз спускается, петляя, проезжая дорога. Это реальное изображение западной стены замка, прорезанной воротами ди Сер Белле, с угловой башней и башней Бемба с саду Дзакки, за которыми возвышаются две главные крепостные башни. На фоне такой подчеркнутой вещественности само событие носит вневременной сакральный характер, что достигается статуарностью поз и жестов Мадонны и Архангела Гавриила. Этот момент, застывший в вечности, только подчеркивают развевающиеся волосы архангела, колыхание его одежд, утреннее освещение, проникающее через раскрытую дверь и отбрасываемые фигурами и предметами тени.
Снятие поздних реставрационных наслоений вернуло "Благовещению" подлинный колорит, свойственный лучшим произведениям Чимы, - холодную серебристую гамму с тончайшими светотеневыми нюансами. Удивительно разнообразие градаций в переходе от синего к белому - от одеяния Гавриила, белизна которого просто ослепительна благодаря разнообразию оттенков серебристо-серого и голубого в тенях, до глубокого небесно-синего тона плаща Мадонны. Легкие тени, отбрасываемые фигурами и предметами, придают пространству глубину, которой так не хватало композиции ранее. Благодаря игре света и тени на зеленом пологе кровати появились складки, справа на них проступил силуэт - тень от фигуры Марии.
Деликатность светотеневых модуляций придала совершенно новое, более нежное и одухотворенное выражение лицам обоих персонажей, инкарнат приобрел перламутровый, фарфоровый тон. Под книгой, на торце деревянной подставки, обнаружились отпечатки пальцев художника - подтверждение издавна существовавшей в Венеции практики растушевывать последние мазки пальцами. Наконец, внизу открылись латинские буквы - остатки подписи мастера, виртуальная реконструкция которой представлена на отдельном планшете.